Путеводитель по Москве
Наша Карета времени совершает последний круг почета. На протяжении 8 лет – с 2004 года – мы с вами беседовали под мирный скрип ее рессор, забирались во всякие дворы и закоулки, раскапывали разные истории, совершили более 160 прогулок по московским улицам, переулкам и площадям и даже успели заскочить в несколько других городов. Сегодня мы проедемся по старым местам, чтобы орлиным взором окинуть наше совместное прошлое и сложить из него небольшую мозаику.
Арбат: замерзший карнавал
Как ни утверждал всем своим видом из-за витринного стекла бурый медведь в красной майке с надписью «СССР», что русским все нипочем, холод давал себя знать. Арбат храбрился, бодрился, делал вид, что живет обычной жизнью, но людской поток тек, не останавливаясь, – мимо художников, предсказателей, продавцов, гадалок… И одинокий голос уличного музыканта скорее свидетельствовал об упрямстве, чем являлся частью обычного карнавала.
…Девиз нынешнего Арбата – «Все на продажу!». Антиквариат, подарки, сувениры, рестораны, кафе. Посередине мостовой – торговый стол. Ушанки с пятиконечными звездами, матрешки, вымпелы, горн… Противогаз! – Почем противогаз? – Где вы видите противогаз? (Презрительно). – Вот этот, с хоботом. – Это летный шлем для истребителя! – А истребитель почем? Осматривает подозрительно: – Коллекционируете? Десять тысяч…
Вот и театр Вахтангова. Здание, отстроенное на месте разрушенного в 1941 году бомбой особняка, в котором размещалась Третья студия МХАТа. Золотая фигурка Турандот – визитная карточка театра – почти не видна в толпе окруживших ее снеговиков. Ведра, морковки, ветки-ресницы и ветки-бороды, панковский гребешок из сухой травы и очки из проволоки. У самого входа, где колонны, снеговики-клоуны. Обведен красным рот, веселенькие красные глаза, на шее красный шарфик. А эти стоят, беседуют – бант-бабочка из целлофана и натуральная соломенная блондинка-снеговик. Народу этого снежного здесь около тысячи. Поводом для их сбора послужило то, что Слава Полунин традиционно привез в Москву свое «сНежное шоу». «Ва(л)ять (с)нежного дурака на Арбате» плюс к полунинской труппе были приглашены все желающие.
…Дополняя веселый абсурд картины, полосатый столбик с надписью «Шандарахни!», призывающий померяться силою проходящих, то вопрошает «кто там?» голосом галчонка из Простоквашино, то рычит самым что ни на есть русским медведем. Народ фотографируется со снеговиками, как со звездами мировой величины. Под ногами тоже звезды, на которых в свое время каждый желающий мог отметиться: «Любимому пупсику», «С днем рождения, Кузьма!» Небогато с фантазией. Но если звезды продаются, значит, это кому-нибудь нужно?
…Темнеет. Расплываются в небе лимоны фонарей. Редеет людской поток. …Вот и для нас закончился бесконечный Арбат. Немудрено – всего-то километр. Разве успеешь описать его истории, обрисовать образы, передать мягкую интеллигентность, скоморошью придурковатость, богемный аристократизм, продажную настырность? А эти звуки, летящие отовсюду, эти гитары, мандолины, маракасы, гармошки?.. А йоги, факиры, клоуны, лошади?.. Промозглый ветер гонит по брусчатке остатки былой роскоши – пакетик от чипсов, сигаретную пачку… Вот пивная банка покатилась, звеня. Покрутившись, опустилась на снег зябко поджавшая лепестки гвоздика… Мы придем, когда будет тепло. Мы обязательно вернемся.
15 февраля 2006 года
Ленивка: клошары и цари
«Две самых коротких улицы в Москве – Ленивка и Петровские линии. Ленивка – всего три-четыре кое-как, враскос составленных дома – коротка потому, что ей лень быть длиннее». Сигизмунд Кржижановский
И чего нас туда понесло? Было темно. Было все лень. И улица в 120 метров очень подходила для такой прогулки.
…Путь от «Боровицкой» ничем не удивил. Справа возвышался реставрируемый Дом Пашкова, стыдливо прикрытый огромным рекламным щитом с автомобилем. Налево по диагонали – Кремль. Правее – прямая стрела ярко освещенной Волхонки. Но мы шагаем в тишь и темноту, где невольно с первых же минут начинаешь ощущать себя бродягой, ищущим приют, живущим под мостом клошаром…
Казалось бы, не сложно пройти по прямой улицу в шесть домов, уткнуться в черную воду Москва-реки и с сознанием выполненного долга отправиться домой? Но вас – проверьте сами! – неминуемо завернет в Лебяжий переулок. Цок-шарк – звучат наши шаги, и вдруг мы ощущаем, что уже свернули.
Тишайшая полутемь. Единственное яркое пятно – бревенчатый вход-избушка, украшенный иллюминацией: «У генералов». Ни одного генерала и вообще живых душ, за исключением обслуживающего персонала. Сказали: раньше рядом был Генштаб. Возможно, тени генералов все еще приходят перекусить?
Все призрачно. Посреди пустого пространства двора шлагбаум. «Проезд-проход закрыт». Кем? Для кого? Трогательные советские форточки, за какими продукты лет 50 назад вывешивали и спутниковая тарелка рядом. На подоконнике – аспарагусы да герани. В нескольких окнах верхнего этажа свет. Подъезд опечатан. Усталыми солдатами прислонились к стене обрезки труб. Зато в каждую амбразуру веет Кремлем. Вот тут еще темь помоечная, а чуть сменишь ракурс, и победно полощутся флаги над Большим Каменным мостом.
Мост, как сейчас говорится, был когда-то местом «криминальным». Особенно дурную славу имела девятая арка моста – ее называли девятой клеткой. Бродил здесь и Ванька Каин, известный в 18-м веке вор и разбойник, пел свои песни про «лихих людей».
В жизни моста было два громких события. Первое – торжественный въезд в Москву Петра 1 после взятия Азова. Второе, хоть и собрало толпу не меньше, носило не столь бравурный характер: по мосту, на Болотную площадь везли на казнь Емельяна Пугачева. Задолго до начала зрелища народ облепил мост, башни, галереи, крыши соседних домов.
Так что соседство самого почитаемого и презираемого, высшей власти и последнего отребья, торжественности и жестокости в этих местах, похоже, было заложено изначально. Чего ж тут удивляться странным ощущениям?..
5 апреля 2007 года
Хохловский: судьба палат
Покровский бульвар в вечной стройке. Из-за щитов – кран. Меж щитами бульвара и плотно припаркованными у тротуара машинами с трудом протискивается прочий транспорт, отбивает, кряхтя, свое законное место на рельсах трамвай. Первый направо от Покровских ворот – Хохловский переулок. Хоть он и не входит в число переулков, носивших в названии определение «криво», но коленца выписывать горазд. Здешние дороги вообще местами напоминают горный «серпантин». Все правильно: это место и называется Ивановская горка по Ивановскому монастырю.
Большой серый угловой дом – типичный доходный, так и использовался до 1918 года, пока здесь не поселилась Чрезвычайная комиссия по снабжению красной армии. А еще тут жила героиня романа «Альтист Данилов»: « В том большом доме я и живу, – сказала Наташа. – Вот ведь судьба! – сказал Данилов. – А я часто тут бываю. Брожу по холмам, когда устану». …Впереди желтое строеньице, где теперь поселилась «Литературная газета». Между ним и голубым особнячком почти незаметный проход к крутой лестнице, снова выводящей нас в Хохловский переулок. Спустившись, оказываемся прямо возле Храма Живоначальной Троицы. Слышно, как где-то на колокольне воркуют голуби. На самом же деле до него можно было идти по прямой – розовый величественный храм венчает первое «колено».
Итак – второе колено. Здание № 7, напоминающее ёмкостью своей незабвенное НИИЧАВО из «Понедельник начинается в субботу», где самая малость видна невооруженным глазом, а что там в глуби – Бог весть. Круглое колено этих белокаменных, выстроенных «глаголицей» (буквой «Г») палат 17 века с полутораметровой толщины стенами плавно переходит в следующий отрезок переулка. В 1770 г. сюда переехал архив Коллегии иностранных дел, который был примечателен полнотой собрания документов и тем, что здесь «косила от армии» дворянская молодежь: и Веневитинов служил, и Мусин-Пушкин, и Одоевский… Зимой 1882 гг. Пётр Юргенсон устроил здесь нотопечатню, в которой впервые увидели свет практически все произведения Чайковского. «Я ужасно люблю твой отставной архив с его феноменально толстыми стенами, с его живописным положением и характерностью», – писал Петр Ильич Юргенсону…
Спустя примерно век здесь поселилась типография «Оригинал». А также – последний художественный московский сквот, хотя время их давно уже отгремело, благополучно доживший аж до нынешнего года. (Кстати, самый первый столичный сквот в 1984 году располагался ровно наискосок по переулку – в пустующем здании детского сада ЦК. Так и звался – «Детский сад»)
Если верить на журналу «Афиша», то после выселения сквота: «…место не было сдано ни под офисные, ни под банковские помещения. Наоборот — на смену художникам пришли электронные музыканты, и теперь потрепанное здание типографии «Оригинал» привыкает к ночному образу жизни». Богатая судьба у белокаменных палат.
28 апреля 2008
Малая Бронная: пулеметы и Голгофа
Здесь все смешалось, все слилось. Веселый дух студенческих общаг, обветшалая респектабельность номенклатурных квартир и стерильная роскошь посуточного жилья. Тут неспешно прогуливаются оперные дивы, в колодце старого двора дерево ввинчивается прямо в облако, а сквозь каскад хрустальной люстры виден профиль дворника, сосредоточенно скребущего лопатой тротуар.
С прогулкой подфартило – как раз запахло весной. Бог с ними с лужами по колено, окаймленными слежавшимся, почерневшим снегом, зато воздух волнующ и свеж – по нашим, конечно, московским меркам. А какие ритмы, какой аккомпанемент! Сердце екает в беспричинном щенячьем восторге: барабаны, тамтамы, перкуссии – карнавал! Стучит по жести, асфальту, дереву, булькает в трубах, капает, чмокает, прозрачные капли упруго рикошетят от земли. С очередного козырька валится изрядный ломоть льда, цель снежного снайпера успевает ланью метнуться на мостовую, и прогулка начинает приобретать характер увлекательного аттракциона.
Места здесь нынче спокойные, но, как пел Окуджава: «наша судьба то гульба, то пальба»… В 1905 году студенты перегородили Малую Бронную баррикадами. Позже, уже в 1917-м, в эркере второго этажа красноармейцы установили пулемет. Противник укрепился неподалеку – на Никитских воротах. Оказавшиеся в буквальном смысле между двух огней мирные жители продвигались по стеночке, короткими перебежками.
…По трем сторонам перекрестка Большой и Малой Бронных кафе – на любой вкус. Самая богатая история у «Аиста». Его нетрудно заметить: деревья вокруг прикрыты, как дама вуалью, сеточкой с огнями, в этом лесу давно уже поселились фигурки аистов. В 70-е это заведение полюбилось хиппи и смогистам (СМОГ – самое молодое общество гениев), возглавляемых поэтом Леонидом Губановым. Приметливые творцы называли его Голгофой: в высотном доме напротив пары дверей и окон образовывали крест, для верности подчеркнутый кафельной плиткой. Так что предложение пойти на Голгофу звучало вполне обыденно. В 1990 репутация кафе изменилась, оно стало пользоваться дурной славой: здесь забивались стрелки и проходили бандитские разборки. После того, как от шальной пули погибла продавщица соседней палатки, заведение прикрыли. Ресторатор Новиков возродил бывшую стекляшку, сделав ее одним из самых дорогих и популярных ресторанов Москвы.
2 марта 2010 года
